Хао знает, какова величайшая сила во вселенной.
Всегда знал, всегда стремился. Догадывался, верил, но не мог и предположить, насколько он после тысячи лет пути окажется этой силе созвучен.

Гандара не смогли бы быть богами. Сати и её верные сторонники с их золотой серединой, получив силу самой вселенной, потратили бы слишком много энергии на этот самый поиск золотой середины и попытки за неё удержаться.
Маленькая Дева не смогла бы стать богом. Агрессивная справедливость ничего общего с главным законом вселенной не имеет, и если бы девочка увидела мир, она бы сломалась.
Йо Асакура не смог бы стать богом. Прошедший испытание в Аду, спокойный и верный своему сердцу, он бы не увидел за частным целого, не смог бы отказать в помощи — и пять сотен лет его правления были бы пятью сотнями лет проставления мелких заплаток на порядком прохудившийся плащ.

Хао, впервые оказавшись в святилище Великого духа, прислушался к нему, прислушался к планете и, наслаждаясь одиночеством, склонился перед величием и равнодушием вселенной.
Потом его, правда, немножко отпустило.

Хао Асакура не смог бы стать богом — так, во всяком случае, утверждал совет королей шаманов, который обнаружился в опасной близости от святилища. Хао их мнением не особо интересовался, конечно, но как факт это тоже можно отметить.
Никто не смог бы стать богом в одиночку.
Поэтому Хао ждёт. Наблюдает. Прислушивается.
Время от времени преодолевает в себе острое стремление немедленно уничтожить человечество.

Плач планеты очень напоминает Хао о тех временах, когда он жил среди людей и не умел заглушать чужие мысли. Города — скопления потерянных душ — пульсируют днём и ночью, словно больные суставы в непогоду, и ощущение это не проходит никогда, потому что где-то на огромном земном шаре всегда наступает утро и закипает жизнь. Да только... кому уж придёт в голову жаловаться на ревматизм, если на теле планеты столько открытых ран? В горячих точках о другом мечтают, по-другому верят и другим богам молятся, и о них забывать для Хао — самая сложная задача.
Возможно, потому что он не такой уж плохой король шаманов и всё-таки хочет сделать этот мир лучше. (Спойлер: нет.)
Возможно, потому что он точно знает — в одной из горячих точек порывается в очередной раз героически погибнуть половина его души.

Хао поглаживает особенно неугомонного духа кота, уютно устроившегося у него на коленях, и через один из тысячи экранов в реальный мир наблюдает очередной вооружённый конфликт. Взрывы, крики, кровь, проклятый металл, которым люди с особой жестокостью убивают друг друга - всё это сплетается в привычную уже картину. Хао старается, правда; старается прислушаться, старается услышать хоть что-то, кроме мольбы о быстрой смерти, старается увидеть другой исход, кроме как выжечь их всех пламенем бога, за которого они с таким неистовством отдают свои и чужие жизни. Старается - и не слышит, не видит, не понимает.
Никто не смог бы стать богом в одиночку, и Хао ждёт.

Послушная его воле, картинка на экране сменяется. Теперь Хао видит глубокие воды, самое дно бескрайнего океана. Здесь тоже видна рука человека: в илистых силуэтах угадываются обломки космического мусора, нездоровой формы рыбина выросла вокруг пластиковой этикетки, в которой запуталась, кажется, в раннем детстве. И всё же здесь спокойнее, тише.
Даже богу иногда нужен перерыв.

Повод отвлечься от плача планеты находится сам собой. Иногда Хао иронично боится своих мыслей и пожеланий, но - вот честно, такого он не просил.
- Я здесь, Анна, - он выходит из своего "укрытия", которое, в общем-то, всего лишь непрозначность Святилища. Со спины едва узнаёт - за эти три года Анна выросла, отпустила волосы, но главное - что-то изменилось в её осанке, манере держаться.
Ах да. Осколочное ранение в живот, три года в горячих точках и, конечно, рождение наследника.

- Признаться, не ждал тебя так скоро. Наскучило играть в войну?