— Стив, тебе лучше уехать сейчас.

Было уже поздно. Четыре года подряд в это время и в этом месте они только разогревались, доставая из винного погреба напитки подороже. Старк никогда не скупился и каждый раз говорил: приезжайте. После того, что мы пережили — всегда приезжайте. В конце концов, они вместе спали мир.

Этот год не стал исключением. Если бы он только знал, если бы не надеялся на лучшее… Тогда успел бы подготовиться. И разослал бы всем письма. Извините, не в этот раз. Но состояние Тони ухудшилось за считанные дни. Корить себя было поздно — это ничего не исправило бы. Как и искать другую подходящую кандидатуру.

Роджерс не хмурился, не спорил. Но не верил. Тони не спустился к ним. Нет, его состояние стабильно, просто нужно время. Через месяц, может, заедем к вам: морской воздух, солнце — всё, что нужно, чтобы пойти на поправку. И вот теперь новая легенда: Бартон хотел обсудить утром дела, попросить подкрепление к их отрядам. Сам понимаешь, щекотливая тема — эльфы не любят просить помощи у людей.

— Я мог бы поговорить с королем — он бы выделил ещё людей, мы бы прочесали лес. Если на заповедную территорию лезут преступники, Клинт знает, что мы его не бросим.

В этом был весь Роджерс. Стрэндж вздохнул — сколько можно было расшаркиваться. Он не хотел к этому прибегать, но чем дольше они говорили, тем меньше времени оставалось.

— Как здоровье Пегги? — усталость рассеялась, как её не было. Вместо неё проступила холодная ясность.

Это угроза? Да.

— Всё в порядке. Болей больше не было.

После того, как я помог.

— Она наверняка по тебе скучает. Лучше возвращайся к ней.

Ему не пришлось добавлять: ты ведь знаешь, жизнь близких очень хрупка — и за это Стрэндж был благодарен. Стивен Роджерс, капитан стражи Его Величества, был хорошим человеком. А ещё очень проницательным и умным. Лишенным предрассудков: ему было всё равно, какому богу молишься, и какая кровь в тебе течем. Даже  к Ковену он относился с пониманием.

Конечно, связанного путами заклятия их друга в подвале, он бы не понял, как ни старайся.

— Мне жаль, что всё вышло именно так, — Клинт замычал: говорить он не мог, двигаться тоже. Стрэндж как раз заканчивал чертить знаки. Делал он это своей кровью — она вспыхивала черным, встраиваясь в круг. Наконец, очередь дошла до знаков на жертве. Те жгли кожу, оставались отметинами. Если бы Клинт выбрался из круга, то через пару дней, от них не осталось бы и следа — на эльфах все заживало быстро. Особенно на таких, напитанных магией и силой. Та битва, пять лет назад, изменила их всех.

Закончив, Стрэндж позволил говорить:

— Кейт, — это стало первым, что прохрипел Клинт. — Она будет меня искать.

Кейт. Кажется, кто-то о ней говорил. Половину ужина Стивен отсутствовал, остальную половину — не слушал. Клинт надеялся, что Кейт его спасет? Клинт боялся, что Кейт захочет его спасти?

— Твоя ученица?

— Да.

Чёрт. Стрэндж отвернулся. К ним в замок приедет девчонка. Приедет абсолютно точно — вряд ли бы кто-то менее настырный смог бы добиться у Клинта ученичества.

— Ты напишешь ей записку, чтобы она поверила, что ты уехал от нас.

— И ты её не тронешь?

— Если она поверит, нет.

Это было последней неприятностью за долгий вечер. Не говоря больше ни слова, Клинт нацарапал всё, что было нужно. Не соврал — в этом Стивен не сомневался. Подвергать Кейт опасности он бы не стал. Хватит с них смертей детей, которые почему-то не нашли себе места лучше, чем прибиться к кучке героев. Всем этим героям давно пора на свалку истории.

— Все уехали. Пей всё, что есть. Давай, Тони, — Стрэндж наклонил чашку, вынуждая допить. Ничего уже больше не помогало: раньше снадобья хватало на несколько дней, теперь — на полчаса от силы. У Ванды они получались лучше. — И вставай. Нам нужно спуститься в подвал.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:39:47)

Рядом с кроватью слуги давно принесли стол — незачем бегать лишний раз в кабинет. Незаметно в спальне появились книги, станицы которых Стрэндж закладывал перьями, некоторые травы, и, конечно, его заметки. И, кажется, даже позабыв дорогу в свой кабинет и тоже поселившись тут, он бы не обрел способность вновь спокойно спать в их кровати. Каждый раз, когда усталость, в конце концов, побеждала (а к тому моменту Тони, обычно, уже забывался беспокойным сном), он ещё долго не мог уснуть, вслушиваясь в прерывистое дыхание.

Спасением была только цель, горящая как маяк. Решение существует — это не гипотеза. Вопрос только во времени.

Привычным движением Стивен поставил пустую кружку на стол — все его мысли возвращались к пентаграмме внизу. Потребовалось несколько секунд, чтобы он сфокусировался на этом «нет». Тони уставал и прежде (не физически — физически он был давно измотан, но его воля, то что так помогало им, была железной). Но сейчас в его словах прозвучало что-то ещё. Смирение — понял Стрэндж и сам не ожидал, какую злость это вызовет.

— Тони, честно слово, если ты прямо сейчас будешь вспоминать фамильное серебро Старков, я переплавлю его на реагенты, — шутка определенно потеряла былой лоск, но Стивен старается сохранить хотя бы те его крупицы, что остались. Он присаживается на край кровати: на простыне видны потемневшие следы крови. Тони кутается в одеяло, пытаясь скрыть неизбежные следы болезни. Хочется в сотый раз объяснить ему, что это бессмысленно (Стрэндж видел и не такое: зачумленные деревни, города, которым не повезло столкнуться с проклятием), но некогда.

Теперь действительно некогда.

— Хорошо, — наконец, соглашается он. Тони прикрыл глаза, но снадобье бодрит, возвращая, хотя бы временно, ощущение власти над своим телом. — Если ты этого хочешь, хорошо. Дай мне последнюю попытку и после этого, клянусь всеми забытыми богами, я сделаю, как ты хочешь.

Стивен не упоминает, что после того, что он планирует сделает, они всё равно отвернутся от него. Но каждое слово, которое он сказал сейчас — правда. Хотя, если бы пришлось, ложь тоже звучала бы достоверно. Если бы пришлось, он бы оттащил бы Старка вниз силой. Но его согласие всё равно облегчает душу.

Значит, Тони всё ещё хочет жить.

Он помогает сесть на кровати, а затем встать. Но вдвоём спускаться по лестнице всё равно опасно. Не хватало только отвлечься и полететь вместе в низ.

— Помоги, — Стрэндж щелкает пальцами — плащ теперь поддерживает Старка. Из-под красной тяжелой ткани выглядывает мятая нижняя рубашка. За последние месяцы она стала велика, но, конечно же, он был слишком горд, чтобы признать это. Через кожу, ставшую тонкой как пергамент, просвечивали потемневшие вены. Каждый орган отказывал, и лечения этому не было. Древние роды очень гордились своей историей. Но никто не думал о том, что в глубине веков, где та брала своё начало, скрывались семейные проклятия.

А ведь это было первым, что он сказал Старку, когда тот протянул руку при знакомстве: «О, я знаю о вашем родовом проклятии. Не повезло».

— Аккуратно, здесь ещё ступени, — Стивен поудобнее перехватил руку, лишь потом подумав, что вряд ли Тони нуждался в напоминании: он знал этот дом, как самого себя. Даже после долгой ночной гулянки, когда градус в крови укладывал всех остальных, он умудрялся нигде не споткнуться. Определенно, некоторые таланты потомственных аристократов просто не поддаются логике.

Последняя дверь. Когда он её открыл, внизу не было слышно ни звука. Вместо того, что бы зажечь свечи, Стрэндж осветил только несколько метров перед собой. Они успели преодолеть лестницу и вот тогда Клинт замычал. Если бы он был скован обычными веревками, то уже сломал бы стул, чтобы выбраться. Кровь и не думала засыхать.

— Туда, — раньше, чем Тони успел что-либо возразить, Стивен указал на второй стул. Указал, конечно, плащу.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:39:36)

Я. Хочу. Знать.

Три слова впечатываются глубоко в разум. Старк имел полное право знать, Старк должен был знать. И он никогда бы не согласился, если бы знал. Это решение Стрэндж принял за него. Потом, если у них будет это «потом» (пожалуйста, пусть у них будет это «потом»), он сможет подобрать причину для следствия: врачи очень часто принимают решения за своих пациентов. Или у него окажется достаточно мужества, чтобы признать: Стивен Стрэндж всегда был эгоистом.

И лицемером, если уж на то пошло — незачем преуменьшать свои заслуги.

Скальпель проходит точно по вене, отворяя кровь. Полчаса назад он сделал надрез достаточно высоко, чтобы розовая полоска шрама не могла попасться на глаза. Теперь в этом нет смысла. Пентаграмма оживает — он приглашает и сам прокладывает путь. Отвергнутый другими богами, заключенный в самых дальних и опустошенных мирах, Дормамму откликается на зов.

— Я даю тебе свою кровь, свою жизнь и свою верность, — древнее наречие единственное, что подходит для клятв. Люди клянутся часто и много, остаются презираемы за это старыми расами. Но тут все едины: не важно, кто произнесет слова — нарушить он их уже не сможет.

Дормамму проявляется в их мире постепенно, сочится через пентаграмму. Глаза уже привыкли, отдельные детали можно различить. И в темноте появляется новая Темнота. Её отзвуки, рождающиеся только в самый последний час. Осколки, которые хранят под сердцем люди, которые все потеряли. Они тянутся к живому, бьющемуся сердцу, потому что им предложили.

Если бы Тони мог (был готов) сейчас слушать, Стрэндж бы сказал: «У всех обрядов одни корни. Разделить с кем-то пищу — дать обет дружбы и верности». И сейчас он стал связующим звеном — Дормамму нашёл того, кому ему предложили.

— Если бы мы встретились раньше, — если бы они просто встретились раньше — как часто Стивен об этом думал, — я бы успел снять проклятие.

Он сказал это скорее для себя — оставалось только гадать в каком состоянии сейчас пребывал Тони. Клинт не кричал. Может, он даже не понимал, что происходит — лучший из возможных исходов. Но чем меньше оставалось от их товарища, тем больше силы получал Старк. Стрэндж почти видел это — мрак тянулся и к нему.

Пожалуйста, не сопротивляйся.

— Тебе станет лучше, — он приблизился к Тони. Тот сидел, будто пригвожденный — плащу уже не было необходимости удерживать. Стивен обхватил его лицо ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Ты уже это чувствуешь. Помощь может быть разной, Тони. Просто прими её.

В книгах, в которые ему удалось заглянуть, обряд всегда описывался так: сила, такая яркая, какой не было даже при жизни, звуки, запахи, предметы, обретающие доселе неизвестные очертания. И голод.

Тони вздохнул — так глубоко, как не мог дышать уже давно, — и с точностью посмотрел туда, где сидел Клинт. Он едва был жив, но Дормамму не забрал его. Сердце стучало медленно и слабо, отмеряя последние удары.

Разделить с кем-то пищу.

Кровь и жизнь.

Стивен сделал шаг назад, больше не удерживая.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:39:25)

Так должен выглядеть ночной кошмар: долгие секунды из темноты доносятся только приглушенные хлюпающие звуки — инстинкты толкают, но сам Тони ещё не совсем осознает, что делать. Он шумно пьёт, фиксируя жертву. Даже не замечает, что это не нужно. Стивен понимает: ему должно хотеться отвернуться, но вместо этого остаётся только облегчение (ещё опасливое, неуверенное, но в глубине души он знает: теперь всё в порядке)

— Тони? — лицо перепачкано в крови, измятая ткань тоже ей пропиталась. Глаза отсвечивают в темноте, как у хищника. Стивен машинально стирать свою кровь и замечает, что не залечил порез. На полу скопилось несколько капель.

Тебе хватило? Стрэндж поворачивает руку к Старку, почти не задумываясь. Ритуал был завершен со смертью Клинта, но это как будто завершение лично для него. Но Тони стоит не шелохнувшись. Долгое мгновение ничего не происходит; Стивен отмирает первым, привычно проводит пальцами по коже, заставляя зажить.

— Я всё тебе объясню, — слова звучат чуть более напряженно, чем хотелось. Скрывать дальше эмоции нет сил — опустошение и слабость проступают  неизбежно. И ужас в голосе Тони, ужас который прорывается неосознанно, не даёт ни на секунду забыть, что он сделал.

Их друг. Тот, кто был готов прикрыть их спины. Пожертвовать своей жизнью.

Хорошо, что он не зажег свет — взгляд остекленевших глаз остаётся воображению. На ум приходят погребальные эльфийские обряды. Стивен выдыхает, пытаясь подчинить разум, заставить его снова стать союзником.

— Всё, что захочешь, но наверху, — пауза, — пожалуйста.

Находиться в подвале дальше было невыносимо.

Шаги Тони обретают прежнюю уверенность: твердые, пружинистые. В них читается выучка и опыт — он мог бы заменить Роджерса в гарнизоне. Хотя вначале, если верить рассказам, был тем ещё командным игроком. «Проблемы с доверием?» — уточнил тогда Стивен с усмешкой. «Можешь спросить меня об этом лично» — он хорошо запомнил ответ. Оказываться везде, где его обсуждают, тоже было удивительной способностью Старка.

— Кажется, с координацией всё в порядке, — Тони поднялся по лестнице без помощи (а вот Стрэнджу пришлось держаться за перила — потеря крови всё-таки начинала сказываться), в движениях будто что-то изменилось. Прежняя плавность — Старк всегда отлично танцевал, — стала считываться ярче.

Стивен запер дверь в подвал (магией — конечно, он не доверял простому ключу, когда внизу лежало тело). Было не совсем понятно куда идти, но ноги вели сами: ни спальня, ни кабинет не дали бы сейчас успокоения. Хотелось продышаться и окончательно убедиться, что всё закончилось.

— Зал для приёмов, — он подходил идеально. Они застывают на пороге оба — в зале весь последний год не устраивали праздников. Пустой, безжизненный, увешанный зеркалами так, что кажется бесконечным.

Ни в одном из этих зеркал Тони не отражается.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:39:14)

Болезнь отступила — слова, которые он всегда хотел сказать. Даже сквозь кровь, в которой вымазано лицо, можно различить изменения. Блеск в глазах — Стивен уже забыл, когда видел его в последний раз. Месяцы утекали сквозь пальцы и в их глубине, как бы Тони не крепился и не пытался скрывать, поселилась усталость и тоска. А сегодня там оказалось смирение: я сдаюсь, ты должен понять, Стивен.

Но он не смог бы понять. И не смог бы тоже смириться. Даже смерть вынуждена отступить: если жизнь не может быть справедлива, то он сам уравновесит чашу весов. Мир им должен. У мира перед ними такой долг, что не может быть оплачен никогда, если завтра Тони не откроет глаза.

Стивен хотел бы обратить это всё в слова: приобнять, сказать «ты же тоже всегда это знал», но Старк мечется, не даёт подойти к себе. Из каждого зеркало на него смотрит пустота, и каждое зеркало звенит, ломаясь от удара. Дорогие, сделанные на заказ ещё его дедом у лучших мастеров (кажется, он когда-то рассказывал об этом). Отражения раскалываются на тысячу маленьких кусочков и всё равно в них не находится места для Тони.

Сердце болезненно сжимается.

У меня не было выбора. Как ты не понимаешь, у меня не было выбора. Стрэндж делает ровно один шаг к нему — его настигает вопрос. Это ведь был Клинт? Даже прошлый не был так страшен — на него у Стивена был ответ. На этот — нет.

— Это был Клинт, — его голос тоже звучит глухо. Стрэндж не замечает, как опирается на одно из разбитых зеркал, оставляя кровавый отпечаток. Даже если бы Тони сейчас прогнал его, он бы не ушёл. Просто не смог бы уйти. Сопротивляется будто сам воздух, когда он шаг за шагом сокращает расстояние между ними, но, как и каждый другой день, его просто тянет к Старку.

Тысячи мест, которые он видел: абсолютно, невероятно невозможных, зарисовать которые не хватило бы жизни ни одному художнику. Тысячи мест, которые ещё мог бы увидеть. И ни одно из них не значило больше, чем место рядом с Тони.

— Ты — это ты. Всегда ты. Только ты, — Стивен шепчет и повторяет как заклинание. Разгромленный зал кажется большим, они — слишком маленькими, чтобы с этим справиться. — Тони, посмотри на меня.

Кровь подсохла, застыв бурой коркой на бороде (это он подравнивал её последние три раза). Это должно пугать, но не пугает. Стрэндж видит перед собой только его. И прислоняется лбом ко лбу.

— Это я убил Клинта. И видят боги, я отдал бы все, что бы существовал другой способ. Какой-то ещё… Любой, — с каждым словом, голос становится тише, а речь сбивчивее. Клясться в своих грехах поздно. И ни к чему — не нужно никакого прощения. Стивен поднимает взгляд. — Но другого способа не было.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:38:51)

Личное всё-таки затмевает профессиональное: он с опозданием замечает, как раздуваются ноздри; как на мгновения исчезает осмысленность во взгляде Тони, будто он сосредоточен теперь на чем-то другом. Будто не видит и не слышит его рядом. Никто не оставил мемуаров о том, как проходит трансформация. А найти живого представителя… что ж, последователи Дормамму и так не скажут ему «спасибо». Среди них точно не найдётся того, кто захочет поделиться информацией.

Стрэндж, конечно, не отодвигается. Страх, в конце концов, уйдёт: страх себя, страх изменений. Тони научится с этим жить — если и есть тот, кто способен научиться, так это он. И, может, прямо сейчас это рисково, но это доверие. Не только словом — действием: посмотри, я вижу перед собой только тебя. И я знаю, что ты справишься.

Каким-то чудом, в которое сегодня уже не верилось, Старк находит в себе силы злиться. И его злость — невероятно — возвращает их назад. К спору о цвете гардин в кабинете. Или о зачарованном оружии, тайны которого гномы решительно отказывались открывать даже потомственным человеческим оружейникам.

Ты должен был спросить, должен был дать мне этот выбор.

— А что изменилось бы, если бы я спросил? — укол злости, проснувшийся, когда он только зашёл в спальню, вернулся очень легко. — Если бы я пригласил остальных, ты бы начал с ними прощаться. Да ты начал прощаться со мной, Тони.

И в этот раз скрыть эту злость вышло хуже.

— Мы боролись так долго!… Я был готов бороться ещё столько же, пока видел, что ты тоже готов, — ему бы пришлось отпустить, если бы ритуал помог, но никакого смирения. Никогда. Хорошо, что они сейчас не стоят — честное слово, доказывать Тони, что тот должен ещё пожить, шатаясь, было бы весьма неустойчивой позиции. Стивен трёт лицо, как будто секундная пауза может помочь собраться с мыслями. — Я знаю, что должен был. Но не дал. Не думаю, что смог бы, даже если бы у меня был шанс всё переиграть.

Такой возможности больше нет, увы — магу, который повелевал времени, теперь времени бесконечно не хватает. Стрэндж отрывает руку от лица и уже не пытается прятать усталость. Он обещал всё рассказать и снова не соврал. Улыбка выходит кривоватой.

— Выслушай всё, что я скажу, хорошо? — он всё-таки отодвигается: отчасти, чтобы прислониться спиной к разбитому зеркалу, отчасти, чтобы не смотреть на Тони. Не думал, что мне придётся тебе об этом рассказывать — было бы лишним. Стивен сцепляет пальцы в замок.

Все, кто приезжал к ним, привозили с собой новости: о себе, о семье, о новых достижениях. Что-то разлеталось и так. Что-то дошло бы слишком поздно. Но связь не обрывалась окончательно — даже иногда пропадающая на месяцы Наташа находила способ прислать весточку. Если бы Питер остался жив, он слал бы письма каждую неделю, просто что бы сказать, что королевство может спать спокойно.

Это было верно обо всех, кроме Ванды. Она попросила для себя только одного — не трогать их, не искать. Просто дать жить. И Стивен прекрасно её понимал — не все попадали в нужное время в нужные руки, некоторые успевали пережить больше и потерять больше. Возможно, никогда не оправиться до конца.

Пять лет назад ей стукнуло девятнадцать, а под руку так некстати подвернулся Оживленный. Она, конечно, знала, что он такое — Хранитель, оберегающий род так долго, что обрел сознание. Не человек. Не отдельное мыслящее существо. Он мог лишь вселиться в умирающего человека, но не просуществовать в таком виде долго: полгода, может, год. Плоть отвергала его и окончательно умирала, причиняя страдания.

Хранитель рода Старков был вынужден переживать то же, что его последний представитель.

Ванда все знала, но её ничего не остановило. Тони тоже — он не вдавался в детали, видел перед собой человека, который мыслил, дышал и говорил. А ещё, как казалось тогда Стивену, боль потери была слишком свежа — он не успел помочь Питеру, но помогал Ванде. И в этом они были слишком похожи.

Ванда знала, как повторить ритуал, когда придёт время. Сколько раз можно будет его повторить, не знал никто. Об этом тоже не оставляют записей. Но, увы, предел всё-таки существовал.

— Два года назад Ванда связалась со мной. Она просила помощи — моей оценки — в решении ситуации. Они уехали далеко, связь Ковена там слаба, поэтому их никто не обнаружил, — самообладание граничит с отстраненностью, но по-другому рассказывать сложно. — Она помогала тем, кому могла, очень хотела, чтобы её не боялись. И выбирала самые... подходящие тела для Вижна. Тех, кого уже нельзя было спасти.

Он старается не смотреть на Тони. Красть тела — совсем не то, что могли бы одобрить люди короля. Но именно он мог бы понять, что ситуация сложнее. Ванда давала, сколько могла и брала только то, что было необходимо. Честный обмен. Она бы никогда не взяла слишком много.

Она очень хотела, чтобы её не боялись.

— Первое время ритуал работал безукоризненно. Самый длинный период сохранения тела — почти десять месяцев. Не знаю как — она не писала, — им удавалось поддерживать Вижна в стабильном состоянии, — в этих словах мелькнула гордость — неуместная, но абсолютно заслуженная Вандой: она ушла, но её талант был феноменален. Теплота мелькнула и ушла — за хорошими временами неизбежно наступали плохие. — Потом периоды стали сокращаться. Шесть месяцев. Три. Месяц. Всё это время состояние Вижна было…

Ванда пыталась подбирать слова, но все они сводились к одному — его состояние было агонией.

— … сложным. Следы разложения усиливались с каждым днем. Он не мог разорвать связь самостоятельно, а Ванда не могла создать новую. Ритуал больше не работал. К сожалению, она обратилась ко мне только тогда, — снова поздно. Слишком поздно. Стивен стиснул кулак. — У неё уже был план. Как она считала. Во время ученичества всех знакомят с темной стороной. Чем меньше о ней знаешь, тем больше искушение. Ванда решила, что это её выбор, и попросила помочь или не осуждать.

Здесь он должен был известить обо всём Конклав. Сложив с себя полномочия Верховного чародея, он не избавился от ответственности перед человечеством. Тёмная ведьма с потенциалом Ванды, отчаянная и готовая на все, чтобы сохранить жизнь тому, кого любит?

— Я согласился, — их обоих должны были сжечь за это.

Воспоминания остались свежи, как будто не прошло двух лет. Стрэндж читал всё, где могла бы описываться трансформация. Его руки были развязаны больше — никому не пришло бы в голове запрещать доступ. Ещё недавно к нему самому обращались за советом. Вонг даже подсказал на что не стоит тратить время.

— Я рассчитал, сколько потребуется энергии, чтобы прорвать завесу нашего мира. Высчитал самое подходящее время для Вижна, а потом и для тебя — я всё равно уже занимался этим, — Стивен пожал плечами. Тогда это не было так уж важно, он не планировал прибегать к крайним мерам… Но всё равно подумал об этом. Не мог не подумать.

— К сожалению, у ритуала было ограничение. Дормамму нужна не только жертва — ему нужны слуги. Через них он устанавливает связь с нашим миром, если дословно ссылаться на работы. В первую очередь меняется астральное тело. Всё остальное — следствие. У того, кто не был рожден, его нет, — вот так просто звучал приговор. Стивен обернулся, говорить было всё тяжелее. — Не знаю, чем точно является Вижн. Воспоминаниями, отзвуками заклинания, которое когда-то его создало. Он впитал всё, чем вы были, и обрел разум. Но этого недостаточно.

Кажется, тогда он ссылался на просьбу Вонга помочь с архивами. Работы на несколько дней. Тони, скорее всего, мог даже не помнить — время от времени Стивен продолжать делать рабочие одолжения.

— Я поставил Ванду в известность лично. Для ритуала потребовалась бы вся деревня, где они жили. Она не поверила, настаивала всё равно попробовать. Просила помочь, — просила, умоляла, требовала. Ты можешь помочь. Ты должен помочь. Стрэндж отвернулся.

Она бы сделала всё сама. Она бы смогла.

— Я запечатал их, — голос всё-таки подводит. Всё уже давно сделано, но теперь, когда Тони тоже в курсе, вина вгрызается с новой силой. — Не смог доложить о них, только сковать. Оставить видеть общий сон, где они доживают ту жизнь, которой не было.

Почему Клинт?

— Сегодня был подходящий день для тебя, Тони. И Клинт — единственный, кого хватило бы для жертвоприношения. Он не человек и он вместе с нами побывал за Гранью, — вторым в список подходящих кандидатур можно поставить себя. Как жаль, что нет ещё одного мага, который провел бы ритуал. — Искать необходимое количество обычных людей я не мог. И откладывать тоже.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:38:40)

Рассказ неприглядный и горький. Тяжелый, как любая правда. Будь шанс, он был бы рад жить в соответствии со своими принципами, но так не бывает. Где-то непременно будет черта, которая покажет, какой ты человек. Стивен честен с собой — он никогда не обманывался и не мнил себя лучше, чем есть. В его руках давно были те, кто полагался на него, те, за кого он отвечал, и те, кого он любил. Следовать принципам — роскошь, доставшаяся кому-то другому.

Ему хочется поблагодарить Тони за то, что дал закончить. Исповедь — это тоже роскошь, на которую не приходилось рассчитывать. Кто знал, что звезды  сойдутся так, что шанс рассказать всё-таки выпадет, пусть и так поздно? И, конечно, Тони старается не смотреть на него. Стрэндж знает, что увидит в его взгляде — боль и вину. То, что он чувствует сейчас сам.

Ничего не закончилось, когда они спасли мир. Новые испытания оказались страшнее, оказались не по плечу. Но они справлялись, пусть дни, когда Тони чувствовал себя хорошо, становились короче, а ночи темнее, они справлялись, Дормамму его забери!

Ирония в том, что у Старка свой взгляд — Стивен понимает это, когда тот, наконец, смотрит на него. Его ладони прохладные, не из-за действия ритуала, последний год они всегда такие — сердце с трудом перекачивало кровь, а та первым делом отливала от конечностей, пытаясь поддержать организм. И это подлый приём: заглядывать в самую душу, держать за руку, напоминая «я здесь, я рядом».

Стрэндж прикрывает глаза. Ему очень хочется орать. Запутались? Оступились? Вот, что о нём думает Старк?

Их настигает как-то беспросветный фарс. Тони говорит ещё и ещё, а его понимание больше похоже на жалость, кислящую на языке. Он обнимает лицо и слова — удар под дых. У Стивена вырывается горький смешок — его хорошо успели изучить. В других обстоятельствах, с другим человеком… Пожалуй, да, пожалуй, ему было бы важно справиться.

— Добавлю в свой список достижений, — горло так сжал спазм, что он почти хрипит. Приходится сделать несколько глубоких вздохов. Сегодня такой день — только правда. И это не то, что хочет услышать Тони. Стрэндж касается коротким поцелуем его ладони и говорит почти спокойно и неотвратимо: — Я сказал, что поступил бы также, если бы у меня был шанс все переиграть. Мне жаль, что Древняя не видела этого, когда учила меня, и считала достойным. Она ошиблась. Но Время все ещё подчиняется мне.

Это факт. Технически Тони прав — они оба это знают. Но дело ведь в другом, совсем в другом.

— Я думал, ты поймешь… Я всегда думал, что именно ты понимаешь. Некоторые решения, Тони, их просто надо принять, даже если они неправильные, — ужасающе, но об этом говорить даже тяжелее, чем о Ванде. И, может, прямо сейчас настала пора осознать: он оступился. Стивен улыбается с той теплотой, которая помогала ему двигаться дальше. Всё в порядке, ты и не должен принимать. Некоторые поступки просто чудовищны. — Может, я ошибся. Может, ты сильнее меня, Тони.

Стивен поднимается, опираясь на зеркало, и тянет Старка за собой. Тот, наконец, стоит уверенно и ему не нужна поддержка, но это уже привычка. Двойное кольцо всегда при нём — портал появляется, открывая им взгляд на оружейную. На самом почетном месте хранится личное достижение — меч, который выковал Тони. Его рукоять уже пуста, но даже без Камней, это одно из самых величайших клинков, которые видели этот свет. Стрэндж протягивает руку и забирает его, а потом передает Старку.

— Если ты хочешь справедливости, тогда возьми её в свои руки, — он делает шаг назад и направляет острие в грудь, точно напротив сердца. Меч давно не брали в руки, но всегда очень хорошие ухаживали (а последние месяцы, ему самому приходилось за этим следить). Он легко справится. — Здесь нет больше никого, кто мог бы сделать это.

Все маги умирают долго, поэтому сожжение — казнь специально для них. После меча в сердце у него все шансы прожить ещё пару минут — более чем достаточно, чтобы повернуть время вспять. Клинт будет жив, Тони, возможно, доживёт последние дни. Но, главное, ему не придётся на это смотреть.

— Я это заслужил. Клянусь, что верну всё, как было, если ты это сделаешь, — его настигает запоздалое облегчение — Стрэндж наклоняется вперед, чувствуя, как острие впивается в кожу. — Всё в порядке. Я тоже готов.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:37:56)

Осознание проступает, становится читаемым во взгляде. Мгновение назад рука Старка твердо сжимала меч, как будто не было изматывающей болезни, порожденной проклятие. Но мгновение закончилось — в его глазах абсолютный ужас и меч падает на пол.

Нет. Подожди. Ты не понял — хочется сказать Стивену. Это выражение лица, это отчаяние — совсем не то, чего он хотел для Тони. Он, правда, готов. Всё правильно. Они могли бы уйти… вот так. Не оставив за собой кровавого следа, только решения, достойные остаться в легендах. Кейт бы приехала в замок, нашла бы своего учителя, а Клинт никогда бы не вспомнил, чем окончился ужин. Он был бы уверен, что, пока он перебрал, кто-то проник в замок. У них много врагов. Может, команда бы собралась вновь, чтобы разузнать, кто стал причиной.

Но сознание Тони замкнулось на расплывающемся пятнышке крови. Зачем ты так со мной. Его собственное смирение оказалось слишком горьким на вкус. Слишком ядовитым, чтобы принять. Представления о реальности сталкиваются с реальностью. Доска перевернута. И вместо того, чтобы играть новыми фигурами, Тони смахивает короля.

— Я не смог бы, я просто не смог бы тебя похоронить, — он почти шепчет: слишком быстро и слишком тихо. В объятиях не видно лиц: ни отведенного поспешно взгляда, ни вспыхнувшего ужаса в глубине зрачков. Они дарят спокойствие, то спокойствие, которое почти забылось. Тони вот он здесь, совсем рядом, ближе быть не может.

— Идём, — бормочет в ответ Стивен. Старк возвращает меч на место, он открывает портал.

Впервые спальня не вызывает тревоги. Она кажется опустевшей и уютной. Смятые простыни, лекарства. Стрэндж взмахивает рукой — окна распахиваются и почти сразу запах трав сменяется свежей ночной прохладой. У него нет сил смывать засохшую кровь, плащ исчезает сам, а вся остальная одежда отправляется на пол. Завтра. Всё завтра.

Стивен падает на кровать первым. Глаза уже привыкли и легко выхватывают из темноты детали, но, желая оказаться в кромешной черноте, он жмурится и закрывает их руками. Рядом шуршит ткань, матрас прогибается под тяжестью второго тела. Долгие секунды ничего не происходит. Абсолютно ничего.

— Древние боги, — плевать, что отныне он должен обращаться не к ним. Стивен задерживает дыхание, просто чтобы убедиться. Просто чтобы послушать ещё. — Я слышу, как ты дышишь.

И это абсолютно нормальное, абсолютно естественное дыхание. Он кладет руку на грудь и та вздымается почти в такт его.

Все ночи, когда он боялся, все ночи, когда напряженно вслушивался, обмирая каждый раз, когда не мог различить вдоха. Все они слились в неизбежную пропасть, настигающую каждый раз. Любое улучшение, иллюзия улучшение, когда он мечтал о шаге вперед, а на деле оказывался позади на два.

Стивен почти не замечает, как его бьёт дрожь, и совсем не замечает слёз. Плита, придавившая их обоих, исчезает. Больше не будет ничего неотвратимого. Тони дышит, без хриплого надрыва, он дышит, не задыхаясь и не хватая воздух ослабевшими лёгкими.

— Спасибо, — спасибо, что остался со мной, спасибо, что смирился с решением.

Отредактировано Stephen Strange (Вс, 12 Июн 2022 16:36:46)